Дом-музей Бенджамина Франклина, Лондон:

впечатления русского посетителя

Ольга Байрд (Яценко)

        17 января 2006 года, в день рождения Бенджамина Франклина (1706-1790), в самом центре Лондона, на Кравен Стрит 36, открылся новый музей – дом, в котором Франклин, представитель американских колоний, прожил много лет между 1757 и 1775 годами. Открытие этого музея – стало заметным явлением среди международных событий, отмечавщих трехсотлетие одного из отцов-основателей Соединенных Штатов Америки и, может быть, самого обаятельного гения эпохи Просвещения.  Создание музея важно еще и потому, что филадельфийский дом и типография Франклина, и его дом в Париже исчезли с ходом времени. Лондонский дом Франклина - единственное его жилище, сохранившееся до сегодняшнего дня.

       Дом, построенный в конце 1720-х годов, имеет долгую, хотя и не уникальную историю. Уникальным его делают личность, индивидуальность, труды, и мысли  Бенджамина Франклина. В самом деле, лондонские годы Франклина были наполнены важными событиями:  переговоры с семьей Пенн; борьба против «Закона о гербовом сборе», принятого английским парламентом в 1763 году, дипломатические переговоры с английским правительством и защита интересов американских колоний. В сущности, политическая и дипломатическая деятельность Франклина в Англии косвенным образом стимулировали Американскую Революцию и рождение нового независимого государства.

        Эти же годы ознаменованы его научными размышлениями и экспериментами. Дружба с Джозефом Пристли, членство в Королевском Обществе, путешествия по Англии и Шотландии, встречи с печатником Баскервилем, изобретателем парового двигателя Джеймсом Уаттом, врачом, поэтом и философом Эразмом Дарвином,  профессорами Эдинбургского университета Адамом Смитом, Дэвидом Юмом и Уильямом Робертсоном,  составили важную часть его жизни в Англии.

       Будучи вдали от собственной семьи, он нашел ей некоторую замену в семье хозяйки дома, Маргарет Стивенсон, и ее дочери Мэри (Полли). Он был близким свидетелем и участником радостных и горестных событий в жизни этой семьи – надеялся, что Полли станет женой его сына, и, когда их этого ничего не вышло, был посаженым отцом на ее свадьбе в 1770 году. Муж молодой женщины должен был интересовать Франклина – Уильям Хьюсон (1739-1774) был учеником и партнером  знаменитого хирурга Уильяма Хантера (1718-1783), талантливым врачом-исследователем, членом Королевского Общества. В 2003 году, при археологическом исследовании, предварявшем реставрацию и воссоздание дома, были обнаружены следы деятельности анатомической школы Хьюсона. Безвременная смерть молодого доктора сильно отразилась на жизни семьи,  оставив Полли вдовой с тремя детьми. 

       Отношение Франклина к этим людям полно раскрывает его человеческие качества – доброту и участие, интерес к молодому поколению, любовь и снисходительность к детям... 

       Познавательный, музейный потенциал этого дома огромен. Но как выстроить музей? Как раскрыть и выразить содержание памятного места? В России  проблемы охраны памятных мест и создания мемориальных  музеев глубоко занимали русских музейных деятелей еще в 1920-х годах. М.Д.Беляев, создатель и первый хранитель музея-квартиры Пушкина в Петербурге, писал: «Люди, умирая, оставляют нам свои вещи, и они многое могут рассказать тем, кто умеет понимать их.» Примерно в то же время Н.П.Анциферов заметил: «Человеку свойственен глубокий интерес к памятным вещам. Это удивительное чувство, уходящее своими корнями в глубокую древность.». Благодаря «Письмам русского путешественника» Н.Карамзина и последующим поколениям русских культурных пилигримов, которые посещали великих людей Западной Европы, и поделились с русскими читателями своими впечатлениями,  мемориальное место обычно бывает хорошо понятно русскому посетителю. Когда в 1790 году Карамзин был в Лондоне, он съездил в Твикенхэм. Хотя там было много интересных зданий, целью его поездки был дом поэта Александра Попа. Карамзин увидел кабинет Попа, его кресло, беседку, где Поп переводил Гомера, и старую иву, под которой «философ любил думать, а поэт – мечтать.» 

       Как Карамзин, хотя и на двести с лишним лет позже, переступая порог дома великого человека, мы все еще хотим перенестись в его историческую эпоху; ожидаем заочной встречи и мысленного диалога с героем; глядя на его мемориальные вещи и предметы, составлявшие вещественную ткань его эпохи, мы пытаемся понять его индивидуальность,  характер, и внутренний мир.

      К сожалению, кажется, что современное музейное дело в Великобритании отвергает эту точку зрения. К культурному пилигримству относятся со снисходительной усмешкой. Подлинные музейные вещи вызывают подозрение, как что-то «традиционное», а значит - «скучное», «пыльное», «за стеклом», что «нельзя трогать». Они часто рассматриваются как некое раздражающее неудобство по сравнению с высоко технологичными интерактивными экспонатами. И создатели музея в доме Франклина пошли по новому, современному пути. Н. Беннетт, автор одной из первых рецензий нового музея, пишет: «Этот музей отличается от всех музеев, которые вы видели раньше. Вместо того, чтобы следовать традиционному пути, наполняя дом мебелью, «какой мог бы пользоваться Франклин», они воссоздали оригинальный каркас этого дома – полы, подлинные деревянные панели на стенах и каминах – и добавили Опыт, состоящий частично из мульти-медиа, и частично из театра».[1]

       В первой, вводной, комнате находится крошечная и не очень внятная экспозиция, видимо, призванная отразить в одно и то же время и историю дома, и медицинские занятия Уильяма Хьюсона: кости, найденные при археологическом исследовании дома, набор медицинских инструментов 18 века, несколько мелких вещей, датирующихся концом 19 века, и современная реплика бифокальных очков Франклина.

       Здесь же помещена сравнительная хронологическая таблица жизни Франклина, политических событий его времени, и событий в мире искусства, науки и техники. В ней, к сожалению, ясно сказывается отсутствие детально разработанной научной концепции музея, и пренебрежение к историческому исследованию. Мы узнаем, например, что в 1730 году Франклин женился на Деборе Рид, но дата ее смерти, 1774 год, не указана. 1712 год отмечен изобретением паровой машины Томаса Ньюкомена, но двигатель Джеймса Уатта, доброго друга Франклина, запатентованный в 1769 году, во время пребывания Франклина в Англии, не назван. 1748 год отмечен как год, когда вальс вошел в моду (дата вызывает сомнение...). Как бы то ни было, вряд ли это событие оказало значительное влияние на жизнь и деятельность Франклина, а вот 1753 год -  петербургские эксперименты Ломоносова и Рихмана с электричеством и смерть Рихмана – в список не вошел, хотя сценарий аудио-видео шоу включает отрывок из поэмы Эразма Дарвина «Ботанический Сад», где автор ставит рядом имена Франклина и Рихмана. Не назван и 1789 год, когда Франклин стал первым американским членом Российской Академии Наук.

       В этой же комнате посетителю предлагается короткое видео-шоу, полное грозовых молний с раскатами грома, и броских назывных фраз «Образование!», «Пожарная служба!», «Бумажные деньги»!», призванных раскрыть вклад Франклина в мировой прогресс.

       После окончания фильма посетителей встречает и ведет по совершенно пустым комнатам дома милая актриса в костюме 18-го века и роли Полли Хьюсон. Выбор характера для рассказа о личности великого человека вызывает сомнение. Могла ли очень молодая и не особенно глубоко образованная дочка хозяйки дома понять все содержание и последствия политической и дипломатической деятельности Франклина, суть и значение  его научных экспериментов, оценить его гостей и друзей?

       Впрочем, Полли разговаривает не с посетителями, а с аудио-записями и видео-шоу. От Полли мы, в основном, узнаем, что Франклин ел на обед, что присылала ему жена из Филадельфии, как он любил свежий воздух, и как он играл с ее детьми. Это естественно. Каков масштаб личности рассказчика – таков и масштаб рассказа...

       В следующей комнате мы слышим голос хозяйки, Маргарет Стивенсон, перечисляющей изобретения и открытия Франклин. Что это – женская болтовня о великом человеке за его спиной?

       Музейный вебсайт гордо объявляет, что «Исторический Опыт в доме Бенджамина Франклина является уникальным среди лондонских аттракционов в его подходе к музею, как к театру, и вводит новый стандарт для исторических интерпретаций... Драматический гобелен с вотканными в него словами Франклина уничтожает традиционную дистанцию между музеем и посетителем...»

       Но в традиционном музее посетитель может смотреть и думать, оценивать и переживать. Он может дать свободу своему воображению, найти подтверждение своим мыслям, или ответы на свои вопросы.

       Как Франклин и Пристли обсуждали свои эксперименты? Когда приезжал Джеймс Уатт? Где Франклин принимал Уильяма Питта? Что обсуждалось на последнем заседании Королевского Общества? Что читал Франклин в этом доме? Где он хранил свою коллекцию минералов, собранную в Горном крае? Кто писал Франклину и где письма его корреспондентов? Что было в последних новостях из Америки? Как он получил сообщение о «Бостонском чаепитии»? Где образцы рукописей и почерка Франклина – немаловажный вопрос в доме литератора-журналиста, одного из авторов Декларации Независимости и единственного человека, подписавшего все основополагающие документы Соединенных Американских Штатов?! Где разместились двое слуг Франклина, и в какой комнате жил его сын?

       Экспонатов, отвечающих на эти и многие другие вопросы – нет. Задать вопрос Полли нельзя, чтобы не нарушить действо, да и сможет ли она ответить? Так что вопросы остаются риторическими...

       Пренебрежение к памятным вещам обычно отражает пренебрежение к научно-исследовательской музейной работе и ведет к неумению (или нежеланию) выражать мысль и тему с помощью артефактов. 

       Между тем, бумаги Франклина и другие источники дают огромный фактический материал для развития экспозиции. Когда в октябре 1772 года Маргарет Стивенсон передала дом Хьюсонам, и Франклин перебрался в другой дом на той же самой улице, он писал сыну: «Я почти устроился в моих новых апартаментах, но переноска и сортировка моих бумаг, и расстановка книг и других вещей были серьезной работой. Я изумлен, увидев, как количество книг выросло со времени моего возвращения в Англию. Я не привез книг с собой, а теперь их полная комната; многие были приобретены в Германии, Голландии и Франции; в основном они содержат знания, которые могут быть полезны для Америки».[2]

       «Пенсильванская Газета» и альманах «Бедный Ричард», минералы Горного края, виды Лондона, центральной Англии и Шотландии, лаковые изделия  Джона Баскервиля и его издания Виргилия и Мильтона (подписчиком которых был Франклин), письма Метью Боултона и Эразма Дарвина, лейденские банки и оптические линзы, труды Юма и Робертсона, керамические изделия Веджвуда (и среди них – портреты Франклина!), книги Франклина и рукопись его «Автобиографии» (начатой в Англии), прижизненные портреты его друзей и корреспондентов, и письма Деборы Франклин  могли бы естественным образом создать куда более убедительный «драматический гобелен» - богатую, зрелищную, исторически верную, хотя и «традиционную» экспозицию. Она бы поведала о Франклине и его эпохе  гораздо больше, чем  милая, но поверхностная Полли и экстравагантное, но такое же поверхностное видео-шоу.

       Жаль, что общая тенденция «обучать – развлекая», неплохая сама по себе, явно утратила разумные пропорции, окончательно поставив развлечение во главе угла.

       Карамзину повезло больше, чем нам. Он видел кабинет Попа и общался с поэтом в своем воображении. А мы - мы тоже надеялись встретить Бенджамина Франклина, ‘Genius Loci’ этого дома, но встретили только Полли Хьюсон...