ПУШКИН И БАРАТЫНСКИЙ
«Никто более Баратынского не имеет чувства в своих мыслях и вкуса в своих чувствах», - писал А.С.Пушкин в 1827 году, размышляя о поэте, который вызывал в нем своей поэзией восхищение и располагал к дружескому, духовному единению. Когда в 1831 году умер А.А.Дельвиг, с которым А.С.Пушкина и Е.А.Баратынского связывали более чем дружеские. почти родственные, трогательные отношения, Пушкин сам назвал Баратынского в числе очень немногих близких людей, оставшихся у него на свете. «Без него, - писал он П.А.Плетневу о Дельвиге, - мы точно осиротели. Считай по пальцам: сколько нас? Ты, я, Баратынский, вот и все».
Пушкин познакомился с Баратынским в конце 1818 – начале 1819 года в Петербурге и, вероятно, не раз бывал на квартире, которую Баратынский и Дельвиг снимали в Семеновских ротах. Баратынский в начале 1819 года поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк, стоявший в Петербурге. Он подружился и даже поселился с Дельвигом на частной квартире. В шутливых стихах, сочиненных ими совместно, отражена их жизнь того времени:
«Там, где Семеновский полк, в пятой роте, в домике низком
Жил поэт Баратынский с Дельвигом, тоже поэтом».
Дельвиг гордился тем, что Баратынского он «с музой подружил» и познакомил с Пушкиным. Это были самые творчески насыщенные и самые значительные два года жизни в Петербурге Евгения Баратынского. Тогда он бывал на вечерах у П.А.Плетнева и В.А.Жуковского, подружился с В.К.Кюхельбекером, К.Ф.Рылеевым, А.Бестужевым-Марлинским, знал все петербургское литературное окружение Пушкина. Баратынский приятельствовал и с младшим братом поэта Львом Сергеевичем Пушкиным.
«Особенная страсть А.С. Пушкина, - вспоминал в своих мемуарах С.П.Шевырев, - было поощрять и хвалить труды своих близких друзей. Про Баратынского стихи при нем нельзя было и говорить ничего дурного». Для Пушкина Баратынский был «певец Пиров и грусти томной», «наш первый элегический поэт». Он считал, что Баратынский «принадлежит к числу отличных наших поэтов… Гармония его стихов, свежесть слога, живость и точность выражения должны поразить всякого, хотя несколько одаренного вкусом и чувством». Отношения двух поэтов – Пушкина и Баратынского определялись ощущением своей принадлежности к единому дружескому литературному кругу, и похожей, сходной, объединяющей судьбой поэтов-изгнанников. Во второй половине 1826 – начале 1831 годов они наиболее интенсивно общались, главным образом, на литературной почве – сотрудничали в «Московском телеграфе». Была издана книга, соединившая под одной обложкой две поэмы – «Бал» Баратынского и «Граф Нулин» Пушкина (Две повести в стихах. Спб., 1828 г.). Задумывали совместный журнал в Москве после отстранения Дельвига от редактирования «Литературной газеты» в декабре 1830 г.
Пушкин едва ли не первым оценил своеобразие и глубину поэтического дара Баратынского. Кроме того, он тревожился и за судьбу Баратынского – творческую и личную. Баратынский восхищался первыми главами «Евгения Онегина», «Полтавой», «Повестями Белкина» , и особенно – «Борисом Годуновым», которого Пушкин читал ему лично наедине. Ожидая возможности прочесть трагедию Пушкина, в 1825 году Баратынский написал ему в письме: «Чудесный наш язык ко всему способен, я это чувствую, хотя не могу привести в исполнение. Он создан для Пушкина, а Пушкин для него. Я уверен, что трагедия твоя исполнена красот необыкновенных». Однако по-настоящему Баратынский оценил творения Пушкина только после его смерти, когда дома у Жуковского прочел его произведения, оставшиеся неопубликованными. В письме жене – Е.А.Баратынской он писал, словно впервые сделал для себя открытие: «Есть красоты удивительной, вовсе новых и духом, и формою. Все последние пьесы его отличаюся – чем бы ты думала? – силою и глубиною! Он только что созревал. Что мы сделали, Россияне, и кого погребли! Слова Феофана на погребении Петра Великого. У меня несколько раз навертывались слезы художнического энтузиазма и горького сожаления».
В стихотворении «Осень», которое Е.А.Баратынский писал в конце 1836 – начале февраля 1837 года и дорабатывал в 1841 году, он размышлял о том, зачем дается жизнь, ради чего поэт постигает ее духовное значение. Строки э стихотворения были связаны с пониманием собственного предназначения и, вероятно, осмыслением трагической судьбы А.С.Пушкина. О его смерти Баратынский узнал, когда сочинял последние строфы стихотворения «Осень». После гибели поэта Баратынский выразил самые нежные к нему чувства в письме к П.А.Вяземскому. В этих его словах – истинное прозрение человека и поэта. Это скорбные и вместе с тем очень личные переживания: «Мы лишились таланта первостепенного, может быть еще не достигшего своего полного развития, который совершил бы непредвиденное, если б разрешились сети, расставленные ему обстоятельствами, если б в последней, отчаянной его схватке с ними судьба преклонила весы свои в его пользу. Не могу выразить, что я чувствую; знаю только, что я потрясен глубоко и со слезами, ропотом, недоумением беспрестанно себя спрашиваю, зачем это так, а не иначе? Естественно ли, чтобы великий человек, в зрелых летах, погиб на поединке, как неосторожный мальчик? Сколько тут вины его собственной, чужой, несчастного предопределения? В какой внезапной неблагосклонности к возникающему голосу России провидение отвело око свое от поэта, давно составлявшего ее славу и еще бывшего (что бы ни говорили злоба и зависть) ее великою надеждой?».